Согласно летописным источникам, тибетская ветвь буддизма проникла к бурятскому населению Забайкалья в начале XVII века через Монголию и получила название буддизм Ваджраяны (от санскр. «ваджра» - «алмаз»).  Буряты, находившиеся в подчинении туматского Алтан-хана, приняли во 2-ой половине XVI в. буддийское вероучение (автор фундаментального труда «Бурятские исторические хроники и родословные» Г.Ц. Цыдендамбаев указывает точную дату - 1576 г.). Оно насаждалось приглашённым в их владения Далай-ламой [1, с. 58, 229]. Тогда первые домашние молельни в виде дуганов или кошмовых храмов (сүмэ) стихийно возникали в кочевьях степняков. В них исповедовались родоплеменные общины вместе со своими старейшинами наряду с появляющимися в поселениях войлочными юртами (кумирнями) и дацанами (буддийскими храмами).

Согласно этнографическим изысканиям, буряты Байкальского региона принадлежат к тибето-монгольской буддийской культурной сфере, простирающейся от Гималаев через Тибет в Монголию, Байкальский регион, Тыву вплоть до низовьев Волги – территории проживания торгутов – западномонгольской группы, называемой калмыками.

Однако в масштабах метрополии буддизм (ламаизм) «воссиял подобно солнцу» с официальным его признанием в 1-ой половине XVIII в. Приходу буддийской конфессии на территорию этнической Бурятии способствовала миссионерская деятельность её основоположника и учёного монаха – ламы Дамбы-Даржо Заяева (1710-76).

Российские власти признали легитимность буддийской общины в 1741 г. в и стали принимать меры по регулированию численности её служителей [2, с. 15]. Будучи с 1764 г. первым Бандидо Хамбо-ламой, т.е. главой буддийской сангхи, Д.-Д. Заяев добился аудиенции у императрицы Екатерины Великой (1729-96) для оформления религиозной организации. В результате она была структурирована по образцу русской православной церкви (РПЦ) с единым предстоятелем, избираемым общиной и утверждённым верховной властью. Заодно были узаконены дацаны со 150-ю ламами-монахами и хувараками (учениками-послушниками), освобождёнными от податей и повинностей. Однако по сведениям авторитетных источников, данный указ за подписью императрицы не был обнаружен [3, с. 309]. Серьёзным шагом в продвижении конфессии было строительство монастырей и университетских комплексов с повсеместным возведением деревянных и каменных буддийских храмов, достигшим к 1852 г. максимума: 34 дацана и 146 молитвенных здания [4, с. 41].

Так Забайкалье оказалось в зоне влияния тибетской цивилизации, где официально оформилась буддийская религия со своим клиром, разработанным культом, иерархией и влиянием на государственные дела.

Как и в любом другом вероучении, в буддийской религии свершаются культы и ритуалы, роль же молитвы выполняют мантры-заклинания, повелевающие незримыми силами в их влиянии на окружающий мир. Будучи методом духовной практики, звуковая вибрация мантры, обладающая интонационно мелодическим оформлением, служит установлению контакта с божествами. В её монотонно-одноголосном звуковом потоке различимы стихийно возникающие подголоски в нижнем регистре, оплетаемые время от времени произвольными отклонениями от унисона.

Такого рода гетерофонно-хоровое пение, создающее атмосферу торжественно-грозного звучания мужских голосов, производит впечатление пчелиного гудения в улье [5, с. 82]. Звуковая субстанция, наполненная эмоциональным содержанием и темброво насыщенная, воспринимается важным элементом обрядового действа в её воздействии на паству. Каждый из сидящих на земле буддийских монахов издаёт собственный мелос на удобной ему высоте, из их совместного сочетания образуется довольно плотная общая звучность. «Все они пели очень мягко, глубокими, низкими голосами; именно поэтому храм был наполнен каким-то странным, волнующим звуком», писал американский дирижёр Леопольд Стоковский (1882-1977) в популярном издании «Музыка для всех нас» [6, с. 42]. «Молитва буддийская – завершённая, стоячая, вызубренная форма молитвенных текстов и шаманские заклинания – молитва творимая, живая, идущая на чистом темпераменте, на профессиональной наркотической накачке поэта-колдуна», говорится в воспоминаниях бурятского кинодеятеля мировой значимости Валерия Инкижинова [7, с. 163-164]. Подобными сравнениями и комментариями изобилуют эпистолярные источники и заметки непосредственных участников и свидетелей упоминаемой культовой обрядности.

 «Во время богослужений ламы сиживают рядами, пьют чай и хором читают или поют слова гимнов, играет струнный оркестр. Рано утром раздаётся заунывный протяжный звук раковины, в которую дуют, как в трубу; из разных концов, из маленьких двориков появляются жёлтые и красные фигуры монахов, идущих медленно, важно, перебирая чётки; они тихо обходят вокруг храма, совершают круговращение и длинной лентой пробираются в широко открытые врата храма, которые представляются чёрной пастью. Вот они расселись по своим местам, и уставщик низким-низким басом начинает петь хвалебный гимн «Победоносному» - Будде; начинается обычное, ежедневное богослужение», значится у крупнейшего востоковеда, академика АН СССР Б.Я. Владимирцова, исповедовавшего буддизм [8, с. 448-449].

Подобно христианским молениям, буддийские песнопения предназначены для пропаганды богословских ценностей. Потому главное внимание здесь уделено тексту, мелодия же носит вторичный прикладной характер, ибо не должна затенять/затемнять его содержания. Они исполняются, главным образом, a capella (без сопровождения). По уставу монастырской жизни порядок службы ведёт унзад (канонарх с сильным и густым басом), он же начинает молитвенные чтения, которые подхватываются остальными.

Атрибутику культовых действий с ясной мелодикой, оркестровыми номерами, инструментальным аккомпанементом, сольным и хоровым речитативом автор вышеприведённых строк В. Инкижинов сравнивает с неким подобием религиозной оперы.

Что же касается инструментария богослужебной оперы, то она состоит из обилия духовых и ударных инструментов, используемых для создания пышных ритуалов и детально регламентируемых в придании им торжественной величавости. Крупнейший специалист по монгольской литературе и быту буддийских монастырей А.М. Позднеев подразделяет их на разряды:

1. духовые (аэрофоны): дунгар – морская раковина со звуком, имитирующим звучание рога; бишхур – цилиндрический корпус красного дерева с медным раструбом, имитирует ржание мифического коня, якобы переносящего верующих из земного мира в блаженную страну Сукхавади (рай); бүреэ – прямые коническое трубы разной величины; гандан – инструмент из трубчатой кости 18-летней девушки; дун бүреэ – морская раковина, сигнал к началу службы; үхэр-бүреэ – 4-метровая труба в подражание рёву слона.    
2. потрясаемые, они же по общепринятой терминологии самозвучащие (идиофоны): хонхо – небольшой колокольчик с рукояткой. Предназначен для избавления от тёмных сил и демонов.
3. ударные (мембранофоны): дамари – небольшой барабанчик с колотушкой; хэнгэрэг – плоский турецкий барабан с деревянными (берестяными) стенками, украшенными 5-ю или 7-ю взаимно переплетающимися драконами; цаŋ – парные медные тарелки с большой головкой из сплава меди, чугуна и серебра; цэльнин – более плоские тарелки, аналогичные цаŋ’у и с меньшей головкой; харанга – медный таз ≈ бубен, там-там; дэншиг – две медные вогнутые тарелки, соединённые ремешками; дударма - 4-угольная деревянная рама с 9 – 12-ю тарелочками разной звуковысотной настройки [9, с. 140-144].

Отсутствие струнных (хордофонов) - выразителей основной мысли произведения в европейской музыке свидетельствует о психологическом эффекте, производимом гремящими и звенящими инструментами, который воздействуя на присутствующих, подчиняет их сознание и волю высшим силам, а также предназначен для очищения окружающего пространства от скверны.

Согласно мнению учёных-ориенталистов, из множества храмовых праздников, проводимых в дацанах, музыкальным сопровождением обладают молебствия Майдари и Цам с использованием произвольной комбинации инструментов от 17 до 40 из вышеперечисленных. На великих хуралах их количество доходило прежде до двухсот и трёхсот, включая по 49 бүреэ и барабанов, 9 дударма и хонхо-колокольчиков [5, с. 77-78]. Ок. 30-ти добавочных инструменталистов наряду с унзадом служили в штате каждого клира в течение 7-летнего срока.

Трёхдневный хурал в честь самого почитаемого Майдари (будды Майтрейи) – грядущего Учителя человечества – праздник, значимый после Нового года по лунному календарю. Установленный ок.1409 г. тибетским проповедником Цзонхавой, он подразумевал пришествие на землю царства справедливости и благоденствия [10, с. 40].

Торжественное шествие Майдари-хурала открывался блюстителями порядка, освобождавшими ход процессии. Затем попарно следовали ламы - дун-бүреэчи, за ними остальные инструменталисты. Далее появлялась колесница, запряжённая зелёной лошадью со скульптурой Будды, которую около 20-ти бурлаков провозили вокруг монастыря. Это символизировало вселенский объезд божества, распространявшего свою благодатную ауру и означало, что участники церемонии являются сторонниками и помощниками Майдари в великой битве Шамбалы со злыми силами [11, с. 234-235]. Замыкало процессию высшее монастырское духовенство. Блестя позолотой и пестря шёлковым разноцветьем, они представали необычайным зрелищем с зажжёнными светильниками и привлекали людское внимание от 10 до 30 тысяч [9, с. 388-389].      

Обряд, протекавший с восхода до заката, сопровождался длительными службами у всех 4-х монастырских ворот. Основной обряд жертвоприношения в виде священных танцев исполнялся 16-ю танцовщиками – четыре четвёрки располагались по четырём краям света: на Юг – в красных одеждах, на Запад – в синих, на Север – в белом, на Восток – в жёлтом [12, с. 25].     

Пышность дацанских служб и таинственность мистерий действовала на воображение и душу людей, «направляя их мышление по известной испытанной колее и дисциплинируя ум, лишала их возможности собственного суждения. Этим путём ламаизм, сохраняя свою привлекательность, ревниво оберегает себя от разрушительной светской критики: привлекает к себе народ, но не даётся ему и всегда остаётся заманчивым, таинственным, неразгаданным и совершенным» [13, с. 131].

Читать полный текст статьи …

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Цыдендамбаев Ц. Б. Бурятские исторические хроники и родословные / Ц. Б. Цыдендамбаев. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1972. - 664 с.
2. Цыремпилов Н. В. Ранний этап распространения и утверждения буддизма в Российском Забайкалье / Н. В. Цыремпилов // Буддизм в истории и культуре бурят. Коллективная монография под ред. И.Р. Гарри. – Улан-Удэ : Буряад-Монгол Ном. 2014. - С. 4-35.
3. Коллмар-Пауленц К. Встреча бурят-монгольской, тибетской и русской культур знания / К. Коллмар-Пауленц // Буддизм в истории и культуре бурят. Коллективная монография под ред. И.Р. Гарри. – Улан-Удэ : Буряад-Монгол Ном. 2014. – С. 304-325.
4. Цыремпилов Н. В. Буддизм и Российское государство в XIX веке: от конфликтов к компромиссам / Н. В. Цыремпилов // Буддизм в истории и культуре бурят. Коллективная монография под ред. И.Р. Гарри. – Улан-Удэ : Буряад-Монгол Ном. 2014. - С. 36-65.
5. Смирнов Б. Ф. Монгольская народная музыка / Б. Ф. Смирнов. М.: Совет. композитор, 1971. – 365 с.
6. Стоковский Л. Б. Музыка для всех нас / Л. Б. Стоковский. М : Совет. композитор, 1963. - 216 c.
7. Валерий Инкижинов: известный и неизвестный. – Улан-Удэ : Изд.-полигр. комплекс ВСГАКИ, 2003. – 288 с.
8. Владимирцов Б. Я. Буддизм в Тибете и Монголии // Гумилёв Л. Н. Древний Тибет. М.: ДИ-ДИК, 1996. - С. 433 – 452.
9. Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями сего последнего с народу / А. М. Позднеев. Изд. репринтное. – Элиста: Калм. кн. изд-во. – 512 с. Улан-Удэ, Бурят. кн. изд-во, 2000. - 512 с.
10. Пубаев Р. Е., Семичов Б. В. Происхождение и сущность буддизма-ламаизма / Р. Е. Пубаев. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1960. – 47 с.
11. Белка Л. Миф Шамбалы: видения, визуализации и возрождения мифа в Бурятии // Буддизм в истории и культуре бурят. Коллективная монография под ред. И.Р. Гарри. – Улан-Удэ : Буряад-Монгол Ном. 2014. - С. 228 - 245.
12. Найдакова В. Ц. Буддийская мистерия цам в Бурятии / В. Ц. Найдакова. Улан-Удэ : изд-во БИОН СО РАН, 1997. – 39 с.
13. Термен А.И. Среди бурят Иркутской губернии и Забайкальской области // Байкал. - 2007. - №4. – С. 111–142.
14. Сыртыпова С.-Х. Д. Культовая система и изобразительное искусство буддизма Бурятии / С.-Х. Д. Сыртыпова // Буддизм в истории и культуре бурят. Коллективная монография под ред. И.Р. Гарри. – Улан-Удэ : Буряад-Монгол Ном. 2014. - С. 156-193.
15. Нацов Г.-Д. Материалы по истории и культуре бурят / Г.-Д. Нацов – Улан-Удэ : Изд-во БНЦ СО РАН, 1998. – 156 с.
16. Кеннан Д. Сибирь и ссылка : путевые заметки (1885-1886) : в 2 т. / Д. Кеннан. – Санкт-Петербург : Рус.- Балт. инф. центр БЛИЦ, 1999. Т.I. –391 с. Т.II. - 399 с.